Сказка о роботе в пустыне.

[Аксолотль]

Песок… Здесь так много песка. По сути, кроме песка и нет ничего – а если что нибудь и появляется, время быстро превращает это в песок. Застывшая в немыслимом спокойствии бесконечность… Никакой растительности, только кое – где пробиваются тонкие усики плесени, приспособившейся к отсутствию воды. Эти плесень стала совершенно неосязаемой – перешла в лучевую форму, но она здесь повсюду. Просто её невидно. А то, что видно – только миражи, а может быть сны, которые этой плесени сняться.
В действительности это никакая не плесень – это останки могущественной, но весьма маразматической цивилизации. Сначала они представляли собой просто мыслящий мицелий – но когда их технология достигла определённого уровня, они принялись играть со своей наследственностью, тасуя гены как карты в колоде. Появилось столько мутантных форм, что любые генетические эксперименты были объявлены вне закона. Но это только усугубило ситуацию, вызвав резкий всплеск нелегальных мутаций. Мицелий, покрывающий всю планету, сначала обладал общим сознанием, но в результате генетических экспериментов с нелегальными мутагенами от него начали отделяться полуосознанные куски, порой обладающие весьма причудливой психикой. Патологии наслаивались одна на другую, и вскоре мыслящий мицелий утонул в океане собственного бреда. А мировой океан планеты между тем высыхал, и спящему мицелию приходилось приспосабливаться, образуя древовидные переплетённые формы. Но и это не помогло. Океан пересох, и только последнее поколение мутантов, отказавшихся от белковой формы, и превратившихся в нити светящейся энергии, оказалось способным выжить.

По бесконечной пустыне шагало скрипучее существо на длинных ржавых ходулях. Оно напоминало кибернетического паука – сенокосца: пневматические членистые ноги, провода, торчащие из туловища, какие – то лампочки, рычаги, разнообразные детали непонятного назначения. Это был робот. Ног у него было то ли семь, то ли восемь, но никак не больше девяти. Этот робот шёл, покачиваясь от ветра, по дюнам, и песок забивался в его пневматические суставы, и ржавчина покрыла когда – то блестящие хромированной сталью члены. Линзы фотоэлементов были расфокусированы – роботу не на что было смотреть, кроме своих гипер мсегафрактальных галлюцинаций с музыкальным сопровождением. Робот медленно переставлял ноги, скрипящие как дверь дачного сортира, которую не смазывали несколько десятков лет, любовался своими математически совершенными галлюцинациями, и немного покачивался в такт музыкальному сопровождению. Галлюцинации у роботов? А почему бы и нет? Роботы тоже имеют право видеть чудесные рассветы тройного солнца над поверхностью чашки с чаем, роботы тоже хотят, чтобы белые медведи с десятью ногами бегали по внутренней стороне век и чтобы от луны можно было бы откусить половину, или хотя бы чтобы взглянув на свою руку, не узнать в ней человеческий манипулятор из костей и плоти, и долго радоваться пяти продолговатым предметам, которые превращаются в звук, а потом снова в нормальную человеческую ладонь… А в процессорах робота между тем цвели флуоресцентные папоротники, и эльфы играли на варгане песню про белого бычка, и шёл летний дождик из разноцветных метеоров. Линия горизонта выгнулась в загадочной улыбке, и выплюнула в небо раскалённый шар, в котором робот признал солнце.
Уже утро. Но роботу просыпаться не обязательно – его жизнь и так сновидение наяву. Механический лунатик на силиконовых микросхемах, он не отличает сна от яви, и каждая мысль для него – истина в последней инстанции. И если он идёт, и гудит «Уууууууууууууууу!», это уууууууу и будет его истиной. Вся вселенная – Уууууууууууууууууу!!!!! Для поддержания собственного движения робот научился заряжать аккумуляторы статическим электричеством, добытого трением песчинок об корпус. Детали робота были изготовлены из вечных сплавов, так что коэффициент его бессмертия был достаточно высок, несмотря на ржавый и безумный вид.
Две изогнутые сферы в голографическую клеточку желеобразно вращались, постоянно меняя цвет, кристаллы неизвестной породы, пульсируя, разрастались вокруг неподвижной, и в то же время стремительно летящей вникуда точки. Таковы были мультимедийные 3D галлюцинации робота. Каждая деталь проработана кистью невидимого программиста, о, как гармоничны эти техногенные глюки! И не было в мире ничего, кроме робота, и мелькания цветовых пятен на периферии сознания. Робот не знал, кто написал все эти программы. Он даже не знал, кто его разработчик. И кто он сам. И его это совершенно не беспокоило.
Солнце, пойманное фотоэлементом робота, тут же обросло фрактальными кольцами, и превратилось в огненный глаз, взирающий на него с неба. Робот улыбнулся глазу, радуясь что тот его заметил, и согревает своими лучами. А глаз улыбнулся роботу, и хотя по внешним признакам это было никак незаметно – солнце висело на небе такое же, как и всегда, робот знал – солнце улыбается ему. Это приводило робота в идиотический восторг.
Робот пел и скакал, из его микрофонов доносился металлический смех. Робот подбрасывал в небо горсти песка и бегал по пустыне, иногда замирая на месте, и прислушиваясь непонятно к чему. Он пытался допрыгнуть до солнца. Робот кричал, что он любит весь мир, и особенно солнце. Радости робота не было предела. В каком – то экстазе он, весь в паутине электрических разрядов, подняв ржавые клешни к небу, благодарил солнце за то, что оно дарит ему свет. «Ну почему роботы не летают как глюки?» - пронеслось в его голове, когда он увидел, как от общей массы глюков отделилась одна радужно переливающаяся, крылатая глюка, и вознеслась к солнцу.
«Потому что роботы летают как роботы», - решил он, и полетел. То есть он остался на земле, но ему казалось, что он летит, и приближается к большому, тёплому солнцу. Солнце уже заслонило половину неба. Уже совсем – совсем близко. Робот подлетает, и обнимает солнце. На ощупь оно мягкое и упругое. Но случайно металлическая нога робота прокалывает оранжевую кожуру солнца, и из быстро расширяющейся дырки бьёт поток кабачковой икры. Робот ест кабачковую икру, набивает ей рот, он тонет в кабачковой икре, все его схемы, все провода измазаны в этой коричневой жиже. Замыкание. И вот уже робот – солнце.
«Я – солнце. Большое, яркое солнце. Каждый день я дарю земле тепло и свет. Потому что я состою из света». Ослепительный свет пронзает всё существо робота. Всё – свет. Нет ничего кроме света. И никогда не было и не будет. Свет и только свет. Но вспышка черноты уносит робота в царство тьмы, где он лазерным мечом сражается с ордами сил тьмы. Воин Света, Странник Космоса – так теперь определяет себя робот. Он будет ревностно бороться за победу добра в этом мире…
Очнувшись от интерактивных галлюцинаций с нелинейным сюжетом, робот улыбаясь идёт дальше. В голове – только «Ууууууу!», да отзвуки музыки сфер. Горизонт растворяется в туманной дымке. Приближается буря. Фотоэлементы робота вспыхивают от внезапно возникшего перед ним, почти не замутнённого налётом галлюцинаций пейзажа. Пустыня, бесконечная пустыня, уходящая куда – то за пределы понимания. «Уууууу!!!» в голове стало ещё громче. А тут ещё появились вздымающие медленно гнущиеся колонны из песка торнадо, и остатки сознания робота совершенно помутились, он аж охуевал глядя на этот удивительный, прекрасный мир. Мир, который красивее любой глюки. Много часов кружился он в необъяснимом вихре этой бури, или мир вращался вокруг него – роботу это было совершенно неважно.
А когда буря закончилась, робот увидел солнце, струящееся к горизонту. Солнце протягивало вниз щупальца, в поисках за что бы уцепиться, оно деформировало время и пространство. Роботу показалось – солнце умирает, и небо окрашивается его красной кровью. Робот побежал вслед за солнцем, в надежде спасти его, пока не понял, что солнце просто решило сменить небо. Было синее небо, а стало красное. Именно поэтому оно спустилось к горизонту – там лежало красное небо. Сейчас солнце возьмёт красное небо, натянет его поверх синего, и всё будет как и раньше, только под небесами красного цвета.
Робот понимал, что смерть солнца и замена небес – бред, но он любил иногда бредить. Но теперь бред наскучил ему, робот отключил симуляторы бреда и генераторы заморочек, и прост наслаждался красотой заката. И в эти минуты он был самым счастливым роботом во вселенной.
А на небе уже появились звёзды. Маленькие светящиеся точки отражались на фотоэлементах робота. Робот знал, что всю ночь он будет идти и смотреть на звёзды – ему не нужен был сон, а никакого другого занятия у нег всё равно не предвиделось. Звёзды таинственно мерцали, перекатывались с места на место, и складывались в трёхмерные фигуры. С неба лилась божественная музыка сфер. Роботу подумалось: «Возможно, звёзды – это глюки огромного метагалактического робота. Да, вся вселенная – это его огромадные глюки. А музыка сфер, которая льётся с небес – это их музыкальное сопровождение». Робот представил этого огромного робота, и от величия представших перед ним фантомов у него закружилась голова. И он понял, что где – то среди его глюков затерялась маленькая точка, на которой живёт бесконечно маленький робот – такой же как он.

Каждый день встречал робот закаты и рассветы, и всё продолжалось бы так целую вечность – роботу даже казалось, что время циклично, и каждый день он проживал уже бесчисленное множество раз, да и дни не отличались один от другого. Но однажды с неба посыпались звёзды. Раскалёнными камнями они падали на песок, и дымились. Их падало всё больше и больше, и некоторые попадали в робота. Они отскакивали от его непробиваемой брони, но один камень случайно ударил по месту крепления всех суставов, и у робота отвалились ноги. Теперь он был просто островком железа в бескрайнем океане песка.
Но робот и теперь ничуть не огорчился – какая разница, идти или лежать неподвижно? Одно место не отличалось от другого, и робот ходил только потому, что он имел ноги. теперь же он был свободен от обязанности ходить, и с радостью принял образ жизни сидячего полипа, направив фотоэлементы к небу.
И снова закаты и рассветы, и снова робот любовался глюками, наложенными на изображение реальности, и снова задумывался о мире и о вечности. А когда солнце погасло, и фотоэлементы робота могли лишь пытаться ухватить темноту, робот окончательно сошёл с ума, и погрузился в своё интерактивно – галлюциногенное слайд – шоу. И кто знает – возможно вся наша вселенная – только игра электронов на контактах его силиконовых микросхем?