Не идёт бычок, и не качается.

[Аксолотль]

Идёт бычок и не качается, идёт совершенно прямо, никуда не сворачивая, и не оглядываясь назад. Бычок идёт прямо, не обращая внимания ни на какие препятствия, проходя словно призрак сквозь стены и деревья. Сегодня бычок почти невидим – только сгусток пара с рожками. Сегодня бычок будет идти, он будет идти и завтра – точно так же, как он шёл всегда, сколько он себя помнит – прямо и не качаясь. Когда Земля была комком кипящей лавы, от которого ещё даже не отделилась луна, бычок уже шёл. И тогда, когда океаны первичного бульона порыли планету, бычок шёл. Бычок шёл по дну доисторического океана, когда в этом первичном бульоне плавали самые первые бактерии. Он шёл, когда эти бактерии учились получать энергию из солнечного света, и тогда, когда эти бактерии учились жрать друг друга. Он шёл, когда рыбы начали вылезать из воды, и тогда, когда их потомки безуспешно пытались вернуться в воду, дышать которой он всё равно не могли. Он шёл, когда природа встала на ноги, и тогда, когда она решила покорять небеса. Он шёл сквозь древние леса, беззвучно проходя сквозь деревья. Он шёл по пустыням, по дну океанов, он шёл сквозь горные породы, он шёл по человеческим городам, и по городам, пришедшим на смену человеческим. Он шёл по выжженной равнине, оставшейся на планете после последней битвы. Он шёл, и видел угасание органической жизни на планете. Он шёл тогда, когда последнее насекомое умерло от голода, не найдя расположенный на противоположном полюсе последнее пятно плесени. Он шёл, и не качался.
Бычок шёл по абсолютно ровной поверхности. Вся планета покрыта песком. Никаких возвышенностей, никаких впадин – только песок. Атмосфера ещё оставалась, но дышать ей было нельзя, да бычку это и не требовалось. Бычок шёл, не ведая усталости, механически переставлял ноги, не оставляя следов на песке. Бычок закрыл глаза – он не хотел видеть ничего, зрение давно уже надоело ему. Уши он оставил открытыми – всё равно, кроме завывания ветра и собственных мыслей он не мог ничего услышать. А мысли у бычка были, они следовали за ним по пятам, и иногда бычку казалось, что они и сам – мысль. Он слушал свои мысли, разглядывал их, и отпускал прочь. Через некоторое время он их забывал, и тогда мысли возвращались. Так к бычку пришла мысль о том, что время циклично. И похоже, жизненный цикл планеты, по которой он шёл, подошёл к концу. Он ещё раз посмотрел на далёкий горизонт, и снова закрыл глаза – ему оставалось только идти, идти и не качаться. Скоро он забудет эту мысль.
Шёл бычок и не качался, шёл по прямой линии, не сворачивая и не оглядываясь назад, потому что бычок знал – позади нет ничего, так же как и впереди. Для бычка было только вечное здесь и сейчас, да и сам бычок был вечен. Когда – то он знал о том, что он вечен, но теперь забыл. Но эти мысли вернуться к нему – они не могут не возвратиться.
Бычок не качался, и бычок шёл. Хотя, возможно, он не шёл, а стоял на месте, и крутил Землю ногами? Бычку было всё равно, настолько всё равно, что он даже не задавался вопросами о том, почему именно он, и почему он здесь, почему идёт и почему не качается. Он просто шёл. Он не знал, куда идёт и откуда. Но он считал, что идёт он из бесконечности в вечность. Как же он ошибался! Он покидал вечность, стремительно уходя в бесконечность! Хотя вряд ли бычок мог уловить разницу.
Бычок шёл раз – два – три – четыре, никогда не сбиваясь с ритма, никогда не ускоряя и не замедляя шаг, потому и не качался. И шёл бычок вниз по длинному эскалатору, которого он никогда не видел, и который он принимал за прямую линию.
Раз – два – три – четыре, отсчитывал бычок, раз – два – три – четыре. Он переставлял одну ногу, вторую, третью, четвёртую. Всё шло как обычно. И вдруг бычок покачнулся. Он покачнулся раз, покачнулся два, покачнулся три, и пошёл зигзаги выписывать. Тут же на песке образовались его беспорядочные следы. Бычок впервые почувствовал свою материальность, и тут на него навалилась чудовищная усталость.
Бычок пошёл медленнее. Остановился. Теперь он качался даже стоя. Когда бычку надоело стоять, он сел. Но и сидеть долго он не смог. Поэтому бычок лёг. А как лёг, так и заснул. И теперь не идёт бычок, и не качается, а просто спит. И когда бычок проснётся – наверное никто не знает. Ведь нельзя же, в самом деле, вот так вот идти, идти, и не качаться!

[Prok]

так и не проперло его на бычку.

[Аксолотль]